Материал был опубликован на сайте OC Media

Хоть власти Азербайджана и отрицают существование политических заключенных в тюрьмах страны, местные и международные правозащитные группы с этим не согласны. Многие бывшие заключенные и их семьи жалуются на то, что заключенные по политическим мотивам сталкиваются не только с несправедливым лишением свободы, но и с особыми запретами, включая запреты на чтение и общение со своими семьями.

Согласно списку, подготовленному Центром защиты политических заключенных, в Азербайджане насчитывается 150 политических заключенных.

Международные правозащитные организации, такие как Amnesty International, Human Rights Watch и Freedom House, неоднократно высказывали жесткую реакцию правительству Азербайджана по вопросу ареста и задержания активистов за их политическую деятельность.

Несмотря на это, власти Азербайджана отрицают само существование политзаключенных в стране.

Запрет на чтение

Атлас Гусейнова говорит, что она постоянно приносит своему сыну в тюрьму книги, но не все из них пропускают.

Ее сын, Илькин Рустамзаде, успел отбыть более шести лет от назначенного ему срока после протеста против смертей в азербайджанской армии.

Рустамзаде, член продемократического молодежного движения NIDA, был арестован в 2013 году по обвинению в «подстрекательстве к насилию и организации массовых беспорядков» — обвинение, которое Human Rights Watch называет «фиктивным».

«Такое случалось несколько раз, когда мы пытались передать [Рустамзаде] некоторые книги. Какие-то книги пропускают, а какие-то отсылают обратно. В прошлый раз не пропустили ни одной книги. При этом, книги не были политическими, это были сборники мировой литературы. Но они запретили их без каких-либо объяснений», — говорит Гусейнова OC Media.

Тофиг Ягублу, член Дивана партии «Мусават», был задержан по обвинению в организации беспорядков в Исмаиллы в 2013 году. Он был освобожден при президентской амнистии  в 2016 году.

По словам Ягублу, все заключенные находятся под контролем, однако контроль над политзаключенными намного строже.

«Например, если политические книги передают преступнику или наркоторговцу, в этом случае никаких запретов не применяется. Они проверяют книги только на наличие внутри наркотиков. Но когда политзаключенный просит книгу, они сразу же смотрят на содержание и название книги», — говорит Ягублу.

«Истинной причиной таких запретов является установление контроля. Это особый порядок работы властей здесь».

Ягублу говорит, что искусственные барьеры направлены на то, чтобы держать заключенных в напряжении.

«Когда я был в тюрьме, нам не разрешали покупать оппозиционные газеты. В Кюрдаханской тюрьме №10 семь заключенных объединились и долгое время требовали получать газеты. Через некоторое время наша жалоба была удовлетворена», — говорит Ягублу.

«Нам выделяли на чтение лишь час. Но физически невозможно было прочитать две газеты за час семи людям», — рассказывает он.

Фариз Намазли, адвокат, защищающий права многих политических заключенных, говорит, что на самом деле существует список книг, запрещенных законом. Однако в большинстве случаев запрещают также и книги, не включенные в этот список, что является незаконным.

Намзали сказал OC Media, что по его наблюдениям, такое отношение применяется к людям, которые в основном были задержаны по политическим мотивам.

Запрет на общение

Журналист-расследователь Афган Мухтарлы был похищен в Грузии мае 2017 года, после чего через день он оказался в азербайджанской тюрьме и был приговорен к 6 годам заключения по обвинению в контрабанде денег, незаконном пересечении границы и сопротивлению полиции.

[Читайте на OC Media: Дело Мухтарлы: расследование зашло в тупик?]

Хотя по закону Мухтарлы имеет право общаться со своей семьей каждую неделю, его жена Лейла Мустафаева говорит, что он только недавно смог звонить домой, и то только один раз в месяц.

«Сначала мы не могли разговаривать с ним месяц. Позже звонки были непрерывными, и каждую неделю он звонил примерно в одно и то же время. Но в последние месяцы я смог поговорить с ним только один раз. Однако по закону он имеет право разговаривать со своей семьей два раза в неделю», — говорит Мустафаева.

Она также добавляет, что Афгану не разрешали читать книги.

Глава пресс-службы оппозиционной Партии народного фронта Азербайджана (APFP) Натиг Адилов говорит, что три члена партии, арестованные в мае, — Бабек Гасанов, Акил Али Мухаррем и Руслан Насирли — четыре месяца не могли поговорить с членами своих семей по телефону.

«Каждый заключенный имеет право на общение со своими семьями каждые четыре дня. Их адвокаты требуют для них этого права, но заключенных, как правило, лишают этих прав без каких-либо объяснений», — говорит Адилов.

«Даже у заключенных, совершивших серьезные преступления, есть такая возможность, но не у политических заключенных. Это предвзятое отношение доказывает, что эти аресты политически мотивированы», — заключает он.

«Подавленные и покинутые»

Али Гасанов, помощник президента Азербайджана по социальным и политическим вопросам, сказал СМИ в феврале, что проблем с политическими заключенными и давлением на них гораздо больше в западных странах.

«Азербайджан – демократическое государство, и согласно нормам Конституции в стране была обеспечена независимая деятельность законодательной, исполнительной и судебной власти», — сказал Гасанов.

«Поэтому мы не принимаем предвзятые утверждения, принижающие имидж ветвей власти, отдельных государственных органов на основании каких-то сомнительных «фактов», — отмечает помощник президента.

По словам Мехмана Садыгова, начальник Государственной пенитенциарной службы, что работники тюрем не лишают заключенных их законных прав, и только книги «пропагандирующие религиозный и расовый экстремизм и безнравственность, запрещены».

«Все книги,передаваемые заключенным родственниками и друзьями, проверяются надзирателями, и если эти книги разрешены законом, их доставляют заключенному, в обратном случае — их возвращают обратно», — сказал Садыгов OC Media.

«Мы не различаем политических заключенных от других заключенных, более того, нет такого понимания как «политические заключенные». В целом, все они заключенные. И закон одинаковый для всех», — говорит Садыгов.

Он говорит, пенитенциарная служба заинтересована в том, чтобы заключенные читали и развивали свои интеллектуальные способности. По этой причине, – говорит Садыгов, — библиотеки тюрем постоянно обогащаются как за счет государства, так и за счет поддержки НПО, сотрудничающих со службой.

Журналист Рауф Миркадыров, который сам провел несколько лет в тюрьме по обвинению в шпионаже, согласен с тем, что в азербайджанских тюрьмах имеются богатые библиотеки.

«В тюрьмах очень хорошие библиотеки, даже есть серьезные политические книги», — сказал Миркадыров OC Media.

«Основная цель запретов для политических заключенных или запрет на общение с семьями — оказать на них психологическое давление». — отмечает журналист.

Миркадыров говорит, что вероятность того, что заключенный сможет участвовать в существующих политическим процессах, низка, что, вероятно, известно правительству. Вместо этого власти хотят «создать атмосферу психологической напряженности, чтобы политические заключенные чувствовали себя подавленными и покинутыми».

«Другая причина таких запретов заключается в том, чтобы обеспечить нехватку информации у политических заключенных», — говорит журналист.